Монсеррат — святыня Каталонии

Путешественники, прибывающие со всего свете в Барселону, в первую очередь устремляются в величественный кафедральный собор и прославленное творение Антонио Гауди — храм Святого Семейства. Но для меня не менее притягательны окрестности Барселоны, и, в первую очередь, городок Манреса с расположенной неподалеку обителью Монсеррат. О чем напоминает это название «простому постсоветскому труженику»? Ну, испанская певица Кабалье Монсеррат. Кто-то вспомнит остров Монтсеррат в Карибском море. Но для каталонца Монсеррат — то же, что для россиянина Оптина пустынь или Троице-Сергиева Лавра.

Как добирается до Монтсеррата обычный европеец? Он идет в ближайшее туристическое агентство и покупает «тур», в стоимость которого включены все услуги — транспорт, экскурсии, питание, ночлег в гостинице. Российские паломники, к числу которых отношусь и я, не таковы. Они должны быть «зело прехитры» — проявлять сметку и обходиться минимальными затратами.

Прежде всего, как добраться до Монсеррата? Гордость Барселоны — центральный вокзал, построенный к Олимпийским играм 1992 года. Через весь город пешком следуем туда и убеждаемся, что вокзал великолепен — это XXI век: отсюда ходят суперэкспрессы на Мадрид. Но нам нужно в раннее средневековье. Правда, рядом есть небольшая автобусная станция, откуда рано утром можно отправиться в Монтсеррат. Однако мы опоздали и, как говорится, «поезд уже ушел».

Но круг поиска сужается. На станции сообщают, что от Площади Испании на Монсеррат часто ходят электрички, и мы, усталые, но обнадеженные, бредем туда. Это почти рядом, но никакого вокзала не видно. На одной стороне площади высится амфитеатр «быкобойни», где мужественные тореадоры под рев кабальерос убивают беззащитных животных. Напротив — павильоны промышленной выставки. Случайно замечаю небольшую табличку с эмблемой железной дороги, укрепленную у подземного перехода. Оказывается, поезда отправляются в Монтсеррат прямо из-под площади.

У железнодорожной кассы — объявления о том, как доехать до обители, написанные на шести европейских языках — своего рода свидетельство всемирной славы монастыря Монсеррат. На следующий день, рано утром, мы снова спускаемся в подземелье и берем билеты на чугунку.

Пригородный поезд выскакивает из тоннеля на окраине Барселоны, и за окном вагона начинают мелькать апельсиновые рощи и небольшие ухоженные поля. Один из наших предшественников, чей путь также проходил по этим местам в 1881 году, писал: «Каталонец и камень превратит в хлеб“, — говорит пословица, против которой никто не будет спорить, кто видел, на каких диких скалах небольшие пространства, огороженные и поддержанные каменными стенами, засеяны пшеницей».

Здесь мало что изменилось с того времени: в горах особенно не развернуться с новыми постройками. А вот что открылось взору другого нашего соотечественника — И. Павловского, выступавшего в печати под псевдонимом «Яковлев», который в 1885 году следовал в Барселону по той же железнодорожной колее, но навстречу нам: «Вдали мелькнул каменный городок Манреса; он расположен амфитеатром на откосе горы, и дома его, плоскими крышами (террадос) производят впечатление, будто они нагромождены друг на друга без всяких промежутков».

А далее наблюдательный путник приводит своеобразную этнографическую зарисовку: «Жители Манресы славятся трудолюбием (выделывают очень хорошие сукна) и традиционной преданностью Карлу VII. Богатый фабрикант и последние рабочий — все одеваются одинаково: красный фригийский колпак загнут на лоб и приплюснут на правую сторону, узкие брюки до колен, темные чулки и полотняные эспадриньяс на ногах… Лица широкие, бритые и энергичные; это характерный тип каталонца».

Сегодня таких одеянии уже не увидеть: наш век сглаживает национальные отличия. Но время бессильно перед горными массивами, которые так же, как и сто и миллионы лет назад вздымаются на горизонте. Всего в 50 километрах от Барселоны, прямо посреди окружающей равнины, удивляя глаз, возвышается гора Монсеррат со странно отсеченной вершиной. В буквальном переводе с каталанского это название означает «отпиленная гора», что как нельзя лучше соответствует ее облику.

Поезд остановился как раз напротив этой горы, и паломники из разных стран посыпались на перрон, совмещенный со станцией фуникулера. К обители можно нынче подняться в вагончике по канатной дороге. Его движение согласовано с расписанием, поэтому нет времени на созерцание дивного пейзажа. Впрочем, нашему российскому предшественнику пришлось еще хуже. Павловский был разбужен соседом по купе, который тащил его за рукав, приговаривая: «Сеньор, сеньор, Вы проспите Монтсеррат!» «Я вскочил на ноги и бросился к окну, — пишет автор. — Восходящее солнце освещало зеленые скаты южных Пиренеев и обширную, тоже зеленую, долину, по которой мчался поезд. Направо, еще закутанный синеватою мглой, высился огромный фантастический город с колоннами, башнями, конусами и пирамидами, сливавшимися с небом. Трудно поверить, что это простая игра природы, а не работа гигантов, построивших себе чудесные замки и храмы на неприступной горе».

Из глубины веков до нас дошла легенда о том, что Монсеррат обязан своей странной конфигурацией ангелам, которые с помощью золотой пилы хотели превратить гору во дворец для Божией Матери. Но среди каталонцев бытуют и другие предания, в которых причудливо переплетаются языческие верования и повествования времен христианизации этого края. Оперы Вагнера принесли славу древним германским мифам, а каталонские, не менее удивительны, но менее известны.

Вот, например, что рассказывает легенда об одном из отшельников, искавшем уединения среди неприступных скал Монсеррата. У барселонского графа Вифреда Волосатого (IX в.) была дочь Рикильда, в которую вселился дьявол. Во время одного из припадков девушка объявила, что он оставит ее не иначе как по приказанию монсерратского отшельника Хуана. Граф в тот же день отправился с дочерью в горы, отыскал отшельника и, несмотря на его протесты, оставил ему девушку на попечение, а сам уехал.

Тогда дьявол приступил к Хуану и стал внушать ему преступные мысли. Долго крепился бедный пустынник, но внушенный ему соблазн был слишком велик; он не выдержал и впал в грех с девицей. Затем, чтобы скрыть свое преступление, он убил Рикильду, отрезал ей голову и труп спрятал в пещере. Едва он это сделал, как им овладели ужас и раскаяние. Желая отмолить тяжкий грех, Хуан отправился к Папе в Рим. Тот наложил на него страшное наказание: он должен был вернуться в пещеру и жить, как дикий зверь — на четвереньках, никогда не выпрямляться, питаться травой, не произносить ни слова и не глядеть на небо, которое столь тяжело оскорбил, — до тех пор, пока Бог не простит его.

Хуан строго выполнил все это. Прошло много лет; одежда, прикрывавшая его наготу, истлела, тело обросло густой шерстью, и он стал походить на дикого зверя. Шли годы, и однажды граф Вифред отправился поохотиться на кабана в дремучих лесах Монтсеррата. Кто-то из его свиты случайно увидел Хуана и, думая, что это диковинный зверь, поймал его и подарил своему господину. Граф приказал отправить зверя в Барселону и посадить на цепь под лестницей во дворце. Горожане толпами приходили сюда дивиться на чудовище.

Однажды во дворце был пир, и гости попросили ввести в зал этого зверя ради развлечения. Хозяин исполнил просьбу, и тут совершилось чудо: в то самое мгновение, как Хуан показался на пороге, пятимесячный сын графа заворочался на руках своей кормилицы и, к ужасу пирующих, громко произнес: «Встань, Хуан, Бог тебя простил!» Страх усилился, когда гости увидели, что зверь встал на ноги и перекрестился. Хуан пал к ногам графа, рассказал ему свою историю и умолял о прощении. Тот простил отшельника, но захотел узнать, где покоится труп его любимой дочери, чтобы похоронить ее по христианскому обряду.

На другой день из Барселоны в Монсеррат отправилось шествие с Хуаном и Вифредом во главе. Когда процессия подходила к пещере, где когда-то было совершено убийство, у входа показалась живая и здоровая Рикильда. Только на шее ее был виден шрам, как доказательство преступления Хуана…

Такова легенда. Из истории же известно, что впервые в документах о Монсеррате упоминается в 888 году, а в 1025-м епископ Риполский Олиба основал здесь монастырскую обитель на высоте 725 метров над уровнем моря, почти на отвесном утесе. Здесь поселились бенедиктинцы (члены монашеского ордена, основанного в начале VI века преподобным Бенедиктом Нурсийским). В обители благоговейно сохранялась статуя Божией Матери Монсерратской. По местному преданию, она была вырезана из черного дерева евангелистом Лукой и принесена в Испанию апостолом Петром. Во время набега мавров в VIII веке статую Пресвятой Девы укрыли в одной из многочисленных пещер.

С тех пор слава монастыря постоянно росла. Со всех концов Испании сюда стремились богомольцы, привлекаемые чудотворными исцелениями Монсерратской Богоматери и красотой здешних мест. Графы Барселоны, короли арагонские, наваррские, кастильские приезжали сюда на поклонение и обогащали обитель щедрыми пожертвованиями. Постепенно Монтсеррат стал национальной сокровищницей. У монастыря были обширные угодья, на которых трудились крепостные крестьяне.

А как поступали люди, тяготившиеся крепостной зависимостью и предпочитавшие первую часть пословицы «вольному воля, а спасенному рай»? Они могли без особых трудностей добраться до могущественной и богатой Барселоны, политическое значение которой основывалось на привилегии, данной ей королем Педро II в 1283 году. По ней каждый несвободный человек, пробыв Барселоне в течение одного года и одного дня, приобретал свободу. Но фактически этот срок не соблюдался: достаточно было только добраться до Барселоны, чтобы стать свободным человеком.

Это были люди простого, «низкого» происхождения, а мы вернемся снова к «высоким», коронованным особам, посещавшим Монтсерратскую обитель. Летом 1888 года сюда пожаловала испанская королева-регентша Мария-Христина, которая находилась в Барселоне по случаю торжеств, приуроченных к открытию в этом городе Всемирной выставки. Во время пребывания королевы в Монсеррате в ее честь с большим торжеством была отслужена праздничная обедня.

А через несколько дней в знаменитый монастырь отправились два наших соотечественника — уже упоминавшийся И. Яковлев, корреспондент «Нового времени» в Париже, и писатель-публицист Константин Скальковский (1843-1906). Будучи страстным путешественником, он посетил ряд европейских стран, а также Соединенные Штаты Америки, бывал и на Ближнем Востоке. «Поездка в монастырь, недавно еще по своей трудности напоминавшая поездку в Черногорию, теперь весьма облегчилась и удешевилась, — пишет он. — За 12 песет вы получаете право проехать взад и вперед, остановиться в монастырской гостинице».

Сегодня «право проехать взад и вперед» до Монсеррата стоит ровно в тысячу раз дороже. А о ночлеге в монастырской гостинице лучше помолчим. Но у современных паломников есть другое преимущество: благодаря отлаженной транспортной системе паломничество можно совершить за один день.

При входе в монастырь — стоянка для паломнических автобусов, которые упорно взбираются сюда по горному серпантину. Выходим на площадь св. Марии и, миновав галерею одного из монастырских зданий, оказываемся на небольшом дворике. Перед нами богато украшенный портал средневековой базилики. Она была выстроена и освящена, по местным меркам, довольно поздно — в 1592 году. А еще раньше один из монтсерратских насельников, прослышавших об открытии Колумбом Америки, выразил желание отправиться с отважным генуэзцем к берегам Нового Света.

Это был послушник Бернард Боиль; он участвовал во второй экспедиции Христофора Колумба, и когда 11 ноября 1493 года мореплавателями был открыт один из Малых Антильских островов, его назвали в честь этой обители — Монсеррат.

Войдя внутрь храма, осматриваем стены, украшенные мозаиками; сюжеты посвящены истории монтсерратской бенедиктинской обители. Паломники, попадающие сюда, как правило, удивляются, когда видят здесь коленопреклоненную статую Игнатия Лойолы (1491-1556), основателя другого монашеского ордена — иезуитского, получившего название «Общество Ииуса». Табличка, помещенная рядом, сообщает, что именно на этом месте Игнатий провел ночь в покаянных молитвах и наутро оставил здесь свой меч. Испанский дворянин, сражавшийся с французскими войсками за независимость своей страны, Игнатий (Иньиго) был ранен при осаде Памлоны и должен был проститься с военной карьерой.

Непростым был его путь от военного до монаха. В начале 1522 года Игнатий решил отправиться с миссионерскими целями в Палестину. Для этого он предпринял путешествие до Барселоны, чтобы там сесть на корабль, идущий в Святую землю. Из своего родного городка — Лойолы — Игнатий направился на юг и, миновав Сарагосу, прибыл в Игуаладу, откуда уже был виден Монтсеррат. В этом городке было много мастерских, где делали мешки из грубой холстины. Для паломничества в Иерусалим он купил себе такой длинный мешок, посох, флягу и полотняные туфли на веревочной подошве. Привязал покупки к седлу и отправился в Монтсеррат.

Прибыв в монастырь 22 марта, Игнатий нашел там духовника, который исповедовал паломников. Им был тогда французский монах о. Иоанн Шанонес, ставший его первым духовным отцом. Три дня Игнатий готовился к исповеди. 24 марта ночью он, незаметно от всех, облачился в «покаянную» одежду — мешковину, а снятую с себя одежду подарил бедняку. После этого он начал свою «Ночную Стражу», совершая этот обряд то на коленях, то стоя, не позволяя себе садиться. По старинному обычаю «Ночная Стража», предшествовавшая посвящению в рыцари, состояла из омовения, исповеди, причастия, благословения и вручения шпаги.

Но в душе Игнатия, очищенной отпущением грехов, воспоминания о былом рыцарстве преломились удивительным образом. Он передал свое оружие, шпагу и кинжал о. Иоанну, чтобы тот повесил их как его приношения в часовне Божией Матери, после того, как Игнатий покинет монастырь.

Отныне он считал себя посвященным в рыцари Царицы Небесной. С рассветом Игнатий Лойола покинул обитель, отправившись уже в известную нам Манресу, в маленький городок, где он хотел собраться с силами перед долгим путешествием.

Впереди были испытания нищетой и славой, взлеты и падения… Но все начиналось в тихой горной обители. Мы знаем от самого Игнатия некоторые подробности его путешествия: «Я принес обет целомудрия по дороге в Монсеррат»…

Согласно размеренному монастырскому распорядку дня наступает час, когда паломники могут поклониться Монсерратской Божией Матери. Вместе с сотнями пилигримов из разных стран Европы медленно поднимаемся по левой боковой лестнице к ее статуе, помещенной в алтарной части храма, высоко над престолом. В какой-то момент сверху открывается весь храмовый интерьер, а через несколько секунд перед нами предстает Пресвятая Дева с Богомладенцем, сидящем на ее коленях. Чтимая святыня надежно защищена от возможных посягательств фанатиков и геростратов: ее можно видеть только через прозрачное прочное стекло, и лишь внизу небольшое проем открывает правую ступню статуи, к которой с молитвой прикладываются богомольцы.

Опускаемся вниз по правой боковой лестнице и проходим через небольшую галерею на площадь святой Марии. Здесь можно не торопясь познакомиться с историей Монсерратской обители. В ее истории немало драматических страниц. В 1811 году наполеоновская армия, вторгшаяся в Испанию, разрушила монастырь. Сокровища, хранившиеся в церковной ризнице, разжигали алчные инстинкты. Когда французы вошли в Барселону, в горах Монтсеррата раздались первые звуки «соматена», призывавшие каталонцев к защите родной страны. Вскоре все скалы заняли вооруженные крестьяне. Монтсеррат был укреплен батареями, траншеями и минами, а монахи-бенедиктинцы, с крестом в одной руке и саблей в другой, стали во главе восстания.

Защита велась с невиданным упорством: три раза каталонцы были изгнаны из Монтсеррата, скалы были усеяны трупами, монастырь разрушен и разграблен. Но как только французы удалялись, считая, что уничтожили вконец это орлиное гнездо, как на вершинах вновь мелькали красные береты каталонских крестьян, и сопротивление продолжалось с новой силой. Взбешенные французы, взяв в последний раз Монтсеррат, поместили в разных концах монастыря бочки с порохом и взорвали их. Этот взрыв разнесся эхом на 30 километров в округе.

Но, как это иногда бывает, не столько был опасен враг внешний, как внутренний. И действительно, после ухода наполеоновских войск закипели восстановительные работы, но через несколько лет Церковь в Испании подверглась гонениям со стороны государства. В 1835 году были приняты законы, существенно ограничивавшие монашескую жизнь в разных сферах; была подорвана экономическая основа жизни обителей. Это затронуло и братию Монсеррата. Насельники вынуждены были покинуть родное гнездо, монастырь опустел. Лишь в 1844 году начался приток иноков в обитель, после чего в 1858 году началось возрождение монастырских построек.

По головокружительным тропам поднимаемся в горы, и Монсерратская обитель перед нами видна как на ладони. Паломники, посещающие монастырь, стремятся обязательно попасть на тот уступ, откуда можно видеть окрестности на десятки километров в округе. Солнце в зените, скалы манят своей высотой, и мы решаем взобраться еще выше. У подножия пика святого Иеронима, вздымающегося на высоту 1235 метров, мирская суета не тревожит пилигримов. Это уникальное горное образование простирается на 10 километров в длину и пять в ширину.

Однако пора спускаться вниз. Мы снова входим на монастырский дворик, чтобы посетить часовню Божией Матери, которую здесь в 1876-1884 годах воздвиг архитектор Виллар-и-Кармона при участии тогда еще молодого Антонио Гауди. На центральном витраже часовни можно видеть изображение святого Георгия, который считается здесь покровителем Каталонии. Примечательно, что впоследствии Гауди снова в своем творчестве обратился к Монтсеррату. Уже полным ходом шло по его проекту строительство собора в Барселоне, но в 1906 году, наряду с другими известными каталонскими архитекторами, Гауди принял участие в монументальном оформлении, а, точнее, воплощении в камне, на горе Монсеррат, идеи тайны Воскресения.

Для размещения монумента он выбрал поворот дороги, за которым ставилась стена с барельефом Воскресения, перед которым непосредственно на газоне с дикорастущими цветами устанавливалась скульптурная группа трех евангельских Марий. Именно Гауди предлагал выложить на склоне Монтсеррата гигантский герб Каталонии из многоцветной керамики, способный соизмеряться с горными вершинами гряды. Именно Гауди хотел, чтобы в ущелье между скальными выступами той же горы был подвешен огромный колокол.

Можно долго рассказывать о современном положении монастыря, его знаменитых гротах и сталактитовых пещерах, но обратимся к его духовным богатствам. Монастырь не бывает без библиотеки; собрание же печатных и рукописных материалов Монсеррата — одно из уникальных. В его фондах — 250 тысяч томов, 400 инкунабул, 220 египетских папирусов и 200 манускриптов, а в архиве — 6 тысяч пергаментов, 10 тысяч рукописных документов. Нельзя не сказать и о том, что первый печатный станок, на котором работали два немецких печатника, появился в Монтсеррате уже в 1490 году, то есть менее чем через 50 лет после его изобретения Гутенбергом. Особого упоминания достойна рукопись «Libre Vermell», писавшаяся и иллюстрировавшаяся на протяжении двух с лишним столетий (с Х1У по ХУ1 век)

Значительный интерес представляют материалы по истории, географии, астрономии, музыке. Музыкальные и певческие традиции Монсеррата восходят к временам средневековья. К 1223 году относится упоминание в монастырской хронике о «поющих мальчиках», которых обучали местные насельники. В 1844 году после возвращения монахов в свою обитель, эта традиция была продолжена, и теперь хор мальчиков Монтсерратского монастыря известен не только в Испании, но и за ее пределами.

Ежедневно в час дня юные певцы исполняют в храме песнопения, в числе которых — «Сальве, Регина» ( «Спаси, Царица») — любимое песнопение моряков Средиземноморья. Пишет об этой традиции и наш пытливый путешественник. По словам К. Скальковского, «эти певчие — воспитанники миссионерской коллегии, обязанные в будущем просвещать диких (индейцев — Прим. ред.) в испанских колониях. Их человек 40; монахов в монастыре 16 или 17. Публика их не видит, они заперты у себя в монастыре во избежание соблазна, а соблазниться есть чем, ибо монастырь посещает ежегодно более 60 000 богомольцев, по преимуществу женщин».

Благодаря многовековым культурным традициям и сама бенедиктинская община монастыря, насчитывающая около 80 человек, по составу необычна. Среди монахов есть не только прекрасные музыканты, целая школа книговедов, филологи и историки, не говоря уже о богословах, но даже альпинисты и горноспасатели. Последнее никого не удивляет, потому что они не замыкаются в стенах монастыря, хорошо знакомы с повседневной жизнью каталонцев и готовы прийти на помощь, когда возникает необходимость.

Вечером участников «тура» ждут удобные номера с прекрасными видами из окон. Это — дополнительный источник дохода для обители. «Монастырь раздает комнаты, так сказать, по чинам; все они очень скромны, тюфяки набиты стружками, подушки шерстью, вместо умывальника глиняный горшок в виде амфоры, стеариновая свечка тоньше нашей восковой; но все это очень опрятно, — рассказывает наш заочный гид Скальковский. — За квартиру ничего не платится, для продовольствия же надобно обращаться в монастырскую гостиницу, где кормят относительно сносно и по ценам не противоестественным. О постной пище нет, разумеется, речи, так как папа разрешил испанцам не держать постов за победу над турками при «Лепанте».

Но нынче в Монсеррате бесплатно поют только птицы; гостиница нам не по карману, поэтому приходится потихоньку идти на небольшую площадку перед монастырем, откуда должен отправиться автобус в Барселону. Нам не довелось полюбоваться звездным небом над Монсерратом, но зато наши земляки насладились этим незабываемым зрелищем. В путевых записках Скальковского читаем: «Такого чистого неба, таких ярких звезд я никогда не видал, даже под тропиками. В Петербурге публика и не подозревает, что есть столько звезд на небе… Вот бы куда пулковским астрономам ехать наблюдать, в России же на обсерваториях приходится поневоле играть на биллиарде в тщетном ожидании ясной погоды».

Автобус с паломниками осторожно разворачивается и медленно начинает двигаться вниз по горному серпантину. Наш путь лежит прямиком в Барселону, без остановок, как это было и в XIX веке.

Однако вернемся снова в нашу эпоху. В перечне главных исторических лет, связанных с жизнью монастыря есть и трагедия нового времени. 1936 год — начало гражданской войны в Испании; 1939 год — конец войны, когда монахи вновь обрели монастырь, который был в распоряжении республиканских каталонских властей. Но после трех лет смутного времени потянулись десятилетия нескончаемой ночи, на которую обрек Испанию генерал Франко, когда слова «свобода», «демократия» и «Каталония» были объявлены вне закона и в Монтсеррате искали убежища те, кто их отстаивал.

Конечно, монахи не боролись с режимом с оружием в руках, но монастырь стал центром духовного противостояния диктатуре. В 1950-е годы в Каталонии окрепло движение священников за культурную автономию края. Оно проявлялось, в частности, в произнесении молитв и проповедей на каталонском языке. Аббат Аурели М. Эскарре, возглавлявший общину Монтсерратского монастыря, мужественно отстаивал права местного духовенства, выступая против контролирующих акций франкистских властей. Особенно ясно он выразил это в проповеди, произнесенной 8 декабря 1958 года. Цензура запретила ее публикацию, но текст распространялся по Каталонии в списках.

Тот же аббат А. Эскарре в интервью газете «Монд» выступил в защиту демократии, подчеркнув, что испанское государство, которое хотя и называет себя христианским, в действительности не является таковым, ибо «не подчиняется основным принципам христианства». Тогдашняя профранкистская церковная верхушка хотела подвергнуть Эскарре остракизму, но в его поддержку выступили 407 виднейших представителей каталонского духовенства. Эти же священники направили своим епископам коллективное письмо, в котором заявили, что Церковь должна быть «свободной от всякого нажима и политического компромисса».

Так что тихую и размеренную жизнь Монсерратской обители сотрясали политические и национальные страсти. Утром 22 декабря 1963 года группа «хулиганов» (знакомый для нас почерк!) напала на дом аббата в Барселоне и подожгла его. В тот же день тысячи людей прошли мимо дома аббата, провозглашая лозунги в честь Каталонии, мира и свободы. Замечу, что в те годы советская печать с упоением писала об этом, не подозревая, что почти через 30 лет Россия столкнется с теми же проблемами…

В последующие годы монастырь Монсеррат по-прежнему был центром духовного сопротивления тоталитарному режиму. А в конце 1970 года в монастыре Монсеррат был принят манифест, составленный почти тремястами виднейшими актерами, писателями, художниками, архитекторами, издателями. Этот документ содержал требование вернуть испанцам гражданские свободы.

Как нетрудно заметить, в наших странах шли сходные процессы, но каталонцы в чем-то опередили наших правозащитников, — по размаху и по времени. И противостояли они не кремлевскому генералиссимусу, а испанскому. Советский бы стер их в лагерную пыль. Почти все подписавшие этот манифест подверглись различного рода преследованиям, некоторые были арестованы, но никто из них не отрекся от высказанных идей.

Сегодня политические страсти не достигают прежнего накала. После смерти Франко Каталония получила автономию, и сегодня никому в голову не придет проводить в горной обители тайные сходки. Но по-прежнему для каталонца Монсеррат — не просто монастырь. Расположенная примерно в центре его родного края, эта одинокая, не похожая ни на какие другие гора с ее необычной историей и современной действительностью остается вечным символом Каталонии.