Каталония — не Испания?
Сепаратизм каталонцев давно уже считается самым массовым и наиболее близким к реализации на всей территории Евросоюза. Отчаявшись договориться с Барселоной, Мадрид запретил ей проводить референдум об отделении, но каталонцы заявляют, что запрет их не остановит. Чем вызван каталонский сепаратизм и далеко ли до развала Испании, давайте разберемся!!
Нижняя палата парламента Испании (Конгресс депутатов) окончательно отказала автономной области Каталония в проведении референдума о независимости, ранее запланированного на 9 ноября: против высказались 299 парламентариев, за – только 47. Прежде аналогичный вердикт вынес конституционный суд королевства, резонно указав, что подобного рода плебисциты не могут быть региональными, а только лишь всенародными – так гласит основной закон страны.
«Здесь запрещено испанское национальное достояние – коррида, здесь редко танцуют фламенко, здесь показательно говорят на каталанском языке, который теперь обвиняют в ущемлении испанского»
Таким образом власти поставили барьер на пути самоопределения Каталонии, что в целом не очень хорошо согласуется с записанным в Уставе ООН правом народов на самоопределение. Другое дело, что у Мадрида есть отговорка: законы королевства предусматривают отделение каких-либо регионов, но по сложной процедуре, пройти которую у Каталонии сейчас нет ни единого шанса. Сначала две трети Генеральных кортесов (то есть обе палаты парламента) должны высказаться за, потом нижняя палата самораспускается, а после новых выборов должна проголосовать повторно. Наконец, отделение должно быть утверждено общенациональным референдумом, а подавляющее большинство испанцев, разумеется, отпускать Каталонию не хотят.
Впрочем, история на этом явно не заканчивается – намерение у политических элит и заметной части населения Каталонии попрощаться-таки с Испанией твердое. И они обещают идти до конца.
Месть Арагона
Каталонцы – пример нации, которая за долгие века не утратила своей культурной и национальной идентичности, несмотря на упорные попытки ее ассимилировать. Таким образом, они не разделили судьбу своих ближайших родственников – окситанцев, давно уже ставших «просто французами», но, в отличие от португальцев (некогда они почти ничем не отличались от испанцев), не смогли отстоять свою независимость в кровопролитных войнах.
Рождение Каталонии идет от могучего Барселонского графства в составе Испанской марки: ему удалось освободиться от захватчиков-мавров самостоятельно, и в 988 году граф Боррель II, отказавшись присягать французскому трону, провозгласил независимость своей вотчины – эта дата считается днем рождения Каталонии. В 1137 году графство Барселона и королевство Арагон объединяются династическим союзом, и до сих пор радикальные каталонские националисты настаивают, что настоящая, «единая и неделимая» Каталония – это все земли Арагонской короны, утвердившей свою власть на большей части Италии, в Андорре, на юге Франции и в ряде земель собственно Испании, включая Валенсию, т. е. зону распространения каталанского языка (сейчас Валенсия является частично автономной областью, а валенсийский язык считается наречием каталанского, при этом серьезного сепаратизма в регионе нет).
Потеря Каталонией (точнее, Арагоном) независимости – законный итог Войны за испанское наследство 1701–1714 годов: испанский король Филипп V упразднил всяческий суверенитет феодалов, поддержавших его соперника – Карла VI Габсбурга, включая Арагон (при этом Страна Басков, воевавшая за Филиппа, свои права сохранила, утратив их позднее – в связи с централизацией Испании). Данному событию и посвящен Национальный день Каталонии, широко отмечаемый в регионе митингами в поддержку прощания с Мадридом.
С этого момента Каталония пережила несколько периодов активной и насильственной «испанизации», неоднократно пытаясь отделиться или хотя бы учредить автономию. К отделению регион был наиболее близок в 1871-м (вопрос урегулировали дипломатически), примером удачной автономизации можно назвать организацию Каталонского содружества, ликвидированного испанским диктатором Примо-де Риверой. После свержения монархии Каталония вновь признается автономией и во времена гражданской войны активно сражается против Франко. Для многих видных каталонцев эта война закончилась казнями или эмиграцией (не помогла даже активная поддержка со стороны СССР), а автономный статус удалось вернуть только в 1979 году. К тому времени относится и восход «Терры Лиуры» – террористической организации, боровшейся за отделение от Испании под лозунгами «Независимость или смерть!», «Да здравствует вооруженная борьба!» и «Единая нация – каталанские страны» (в 1995-м, после объявления амнистии, организация самораспустилась).
В 2006 году каталонскую автономию удалось существенно расширить (в основном по финансовой части и по итогам переговоров с левым правительством в Мадриде), в 2013-м местным парламентом была принята декларация о суверенитете (в составе Испании; сейчас оспаривается в суде), однако стремления каталонцев отделиться все это не уменьшило, напротив, только распалило. Этим Каталония существенно отличается от Шотландии: Лондону удалось погасить шотландский национализм как раз через предоставление региону дополнительных прав, и британский парламент более-менее спокойно согласился на проведение референдума, который шотландские националисты, скорее всего, проиграют (это не говоря уже о том, что в Великобритании нет конституции, а значит, и конституционного суда, который мог бы запретить подобный референдум).
На данный момент каталонцы добились даже признания себя отдельной от испанцев нацией и собственного доменного имени в интернете (исключительный случай для региона в составе другой страны). Здесь официально запрещено испанское национальное достояние – коррида (под предлогом ее жестокости), здесь редко танцуют фламенко, предпочитая ему национальный танец жота, здесь показательно говорят на каталанском языке, причем с тех пор, как он получил официальный статус, его нередко обвиняют в фактическом ущемлении испанского. Призывы к независимости имеют разные формы – от интеллектуальных до радикальных, от тонких и умных до откровенно гопнических, но они повсюду – от университетских кафе до граффити на стенах (корреспондент газеты ВЗГЛЯД был неприятно поражен, увидев уродливую надпись «Каталония не Испания» на стене шедевра архитектуры – Национального музея искусств).
Причины нынешнего подъема сепаратистов в основном экономические – финансовый кризис. Каталония стала одной из первых испанских провинций, где была проведена индустриализация. Целью этого было покрепче привязать ее к Испании, но в итоге получилось наоборот: сейчас это наиболее развитый регион королевства, который попросту не хочет «кормить Мадрид». В Каталонии проживает лишь каждый седьмой гражданин страны, при этом там расположена почти половина всей промышленности, а столица – Барселона – является «туристической меккой». Более чем пятая часть ВВП всей страны – отсюда. И каталонцы, вспоминая о временах активной «испанизации», не хотят делиться деньгами с королевством, переживающим не лучшие экономические времена и захлебывающимся от безработицы (в первую очередь среди молодежи).
«Это не точка»
Мадрид прекрасно осознает остроту проблемы каталонского сепаратизма, а потому проводит очень осторожную внешнюю политику. Тут не признают и не признавали ни Палестину, ни Косово, ни Абхазию, ни Крым – в непоследовательности и «двойных стандартах» испанцев обвинить трудно. Действующий премьер-министр страны Мариано Рахой признается, что просто не может представить себе Испанию без Каталонии, а Каталонию – вне Испании. Проблема, однако, в том, что самим каталонцам наплевать и на прецеденты, и на мнение Мадрида.
В сентябре 2012-го в регионе прошли миллионные манифестации под лозунгом «Каталония – новое государство Европы», по столичной Барселоне буквально расплескалось море эстелад (это символ сепаратистов – каталонский флаг с «кубинской» звездой, красной у левых и синей у правых). Год спустя (опять же – в Национальный день Каталонии) сотни тысяч людей выстроились в 400-километровую «живую цепь» в поддержку отделения. Местные парламент и правительство, контролируемые умеренными националистами из правой партии «Конвергенция и Союз» (лидер «КиС» – Артуро Мас – сейчас глава каталонского кабмина), к тому моменту уже вовсю работали над проведением референдума, ведя аккуратные переговоры с Мадридом, но проявляя настойчивость. На плебисцит должно было быть вынесено два вопроса – «Должна ли Каталония стать государством?» и, в случае положительного ответа, «Должно ли государство Каталония быть независимым?».
Ранее референдумы, не признанные Мадридом, состоялись во многих муниципалитетах автономии. Об этом много писали, поскольку данная сепаратистская тактика встречается довольно редко. Начало положили в городке Ареньш-да-Мун, где 96% проголосовавших высказались за отделение от Испании. Впоследствии такие референдумы были проведены более чем в полутора сотнях каталонских муниципалитетов, и мало где проголосовавших за было меньше 90%. В Мадриде эту серию плебисцитов называли «комедией» и даже «слабоумием» (объяснив, в частности, тем, что результат в 96% за напоминает выборы в тоталитарных странах). А министр обороны Карме Чакон и вовсе сравнила каталонских сепаратистов с фашистами.
В связи с этим нужно уточнить один важный момент. Да, риск того, что в случае общекаталонского референдума большинство населения региона выскажется за независимость от Испании, велик, однако результаты у этих локальных референдумов довольно лукавые. Проводились плебисциты в небольших городках и селах, населенных пунктов, где проживало бы больше 10 тысяч избирателей, всего 16 из общего числа. При этом далеко не везде явка превысила порог в 50%, а в крупнейших из этих муниципалитетов (Премия-да-Мар, Аль-Масноу, Касталя-дал-Бальес) и вовсе составила от 15 до 22% (в самом крупном – Сан-Кугат-дал-Бальес, где проживают 59 тысяч избирателей, впрочем, 25% при 92% за). Объясняется это просто: местом проведения являются провинциальные местности, где живут преимущественно этнические каталонцы и силен национализм, при этом противники плебисцита голосование игнорируют. Есть и еще одна примечательная деталь: мигрантам, не являющимся гражданами ни Испании, ни ЕС, также разрешили голосовать, дабы настроить национальные меньшинства в свою пользу и не отпугнуть национализмом. Таким образом, это скорее рекламная акция, нежели реальный плебисцит.
С явкой и процентным соотношением у упрямых сепаратистов в Каталонии вообще как-то не складывается. Так, Устав, увеличивающий суверенитет региона, на референдуме поддержало большинство, но на участки явилось всего 49% избирателей. Да, миллионная манифестация 2012-го в поддержку отделения привела к досрочным выборам в парламент, где большинство получили сторонники независимости. Но по итогам тех же выборов на волне всеобщей истерики главная движущая сила сепаратистов – «Конвергенция и Союз» – потеряла 8% голосов, набрав только 30%, тогда как правящая в Испании Народная партия и Каталонская партия граждан, выступающие категорически против развала страны, наоборот, свое присутствие увеличили. Большинство сепаратистам в итоге обеспечил тот факт, что оппонирующие им социалисты – вторая по мощи сила автономии – тоже немного «просели» (на 4%), а левые республиканцы, напротив, «подросли» на 6,7%. В итоге за проведение референдума проголосовали 85 депутатов, против – 41.
Параллельно «бои» шли на улицах и в СМИ. Как и век-полтора назад, среди каталонской интеллигенции нет единого мнения насчет независимости (ранее отдельные писатели даже призывали отказаться от каталанского языка как от бесперспективного с точки зрения искусства). При этом XXI век вносит свои коррективы, в том числе откровенно постмодернистские. Так, молодой лидер Каталонской партии граждан Альберт Ривера в рамках своей кампании против отделения от Испании вывел на улицы сторонников, раздетых донага, а сторонник сепаратистов Жоан Лапорта, возглавлявший прежде футбольный клуб «Барселона», призвал выстрелить ему за это в затылок.
Парадоксальным образом на пользу единства Испании сейчас играет факт членства в ЕС, обычно крайне раздражающий европейских националистов. Дело в том, что подавляющее большинство каталонцев Евросоюз покидать не хотят, даже многие сепаратисты выступают за независимость от Мадрида, но не Брюсселя. Но, отделившись, Каталония из ЕС вылетит автоматически – даже в том случае, если Мадрид это отделение признает: придется вновь подавать заявку, заключать соглашения, вести переговоры, а это долгий процесс в условиях, когда прекращение действия ряда общеевропейских договоров на Каталонию неизбежно скажется на ее экономике, причем негативно.
Сепаратистов это, впрочем, не пугает, и премьер автономии Артуро Мас уже заявил, что со своего пути не свернет: «Это не точка. Это „нет“ – лишь новый абзац, красная строка, с которой каталонские институты власти начнут искать новые законодательные решения, поскольку в законах есть немало возможностей, чтобы все-таки провести этот референдум и прежде всего дать народу Каталонии голос, дать шанс на самовыражение, шанс самим определять свое политическое будущее».
Таким образом, Барселона идет на обострение, а значит, референдум все-таки может состояться. Переход сепаратистских устремлений в фазу открытого сопротивления Мадриду треплет нервы всему королевству. Но не фатально: по крайней мере, в настоящую войну между испанцами и каталонцами пока не верят ни те, ни другие…
